Путинизм, сознательно задуманный его пиарщиками как симулякр большого идеологического стиля, пробежал в своей коротенькой и убогой тринадцатилетней биографии все классические стадии советской истории, став пошлой пародией на каждую из них:
I. Исходный системообразующий миф, порождающий героя-демиурга, отца нации. Там, где у большевиков была Октябрьская революция, у путиноидов — предвыборная вторая чеченская, механизм которой был запущен походом Басаева в Дагестан и взрывами домов в Москве и Волгодонске. В телевизионной пробирке был рожден миф о героическом офицере спецслужб, оберегающем нас в наших домах и наводящем ужас на террористов и всех врагов России.
II. Период бури и натиска. Там, где у Сталина варварская, заложившая семена своего разрушения, но все-таки промышленная модернизация, у Путина — Великая Энергетическая Держава, удвоение ВВП (нашедшее свое фарсовое воплощение в появлении параллельной фигуры Медведева), вставание с колен и распил, распил и еще раз распил.
III. Высший героический триумф. Победа во Второй мировой войне и создание сверхдержавы у одних. Победа над Грузией и присоединение Абхазии и Южной Осетии у других.
IV. Исчерпанность идеологии и смерть режима. У советского коммунизма эта стадия растянулась лет на сорок. Симулякры обрушиваются гораздо быстрее в силу отсутствия у них какой-либо органики. Путинский миф мертв.
Его физический носитель неадекватен и периодически впадает в людоедство. Путинский Карфаген, приносящий детей в жертву своим богам Маммоне и Ксенофобии, должен быть разрушен.
20 декабря Вовы Путина стало мягкой вегетарианской версией 21 декабря Николае Чаушеску, последнего митинга гения Карпат, на котором тот услышал сначала крики "Крыса, убирайся !", а потом и выстрелы.
Концептуально мы все уже живем в постпутинскую эпоху. И спор идет не о нем, а о том, что будет после него.
Tринадцать долгих лет путинизм прикрывал безудержный разврат сложившейся еще в 90-х клептократии духоподъемным блеянием о борьбе с международным терроризмом, о встающей с колен России, о великой энергетической державе и ее суверенной демократии. И в этом своем прикладном качестве он был чрезвычайно успешен и эффективен. Он продлил сладкую жизнь ста миллиардеров и приблизил национальную смерть русского народа. Но у любого пропагандистского мифа как у каждого товара есть свой срок годности.
Находящееся сегодня на посту президента России физическое лицо не способно более выполнять свою сакральную миссию — обеспечение безопасности авуаров российской клептократии в стране и за рубежом. Как и в 1999-ом году режим остро нуждается в идеологическом и кадровом ребрендинге. Судорожное барахтанье бульдогов под кремлевским ковром означает одно — начался кастинг проекта "Наследник 2". Ничего личного, Владимир Владимирович. Только бизнес. Они ищут Другого Парня. Вы для них уже не функциональны.
Кастинг 2012-2013гг. заметно отличается от дворцовой передачи власти 1999г. Тогда через поход Басаева в Дагестан, взрывы домов, кровавую войну, унесшую десятки тысяч жизней и приведшую к потере Россией Кавказа, олигархи и сислибы, окружавшие Ельцина, вели к власти своего ставленника Путина, призванного защитить ИХ завоевания "либеральных реформ". Второй раз подряд вариант телевизионной "патриотической" мобилизации масс не пройдет.
Текущий процесс скорее походит на то, что происходило в 1989-1991гг.. Вспомните, какое огромное количество людей выходило на улицу в конце восьмидесятых и в начале девяностых. И все они были полны энтузиазма. Это же только потом обнаружилось, что перестройка и переформатирование СССР являлись Проектом коммунистической номенклатуры по конвертации абсолютной коллективной политической власти в огромную экономическую власть её индивидуальных членов.
Потенциальный Наследник, чтобы получить какую-то хотя бы среднесрочную перспективу, нуждается сегодня в легитимизации не только властным олигархатом, но и улицей.
Влиятельному клану "системных либералов" нужно управляемое протестное движение как массовка и как их средство давления на силовиков и на Путина в решающей схватке за высший приз – державный скипетр. Отсюда то большое внимание, которое они уделяют протестному движению.
