ГРУЗИЯ
На подготовительном этапе военно-политический Тбилиси совершил ошибки, которые, очевидно, вызваны чрезмерной ориентацией на консультации американских военных, при игнорировании собственно задач, которые должны были бы выполнять Вооруженные силы Грузии в контексте обороноспособности страны. По большому счету, грузинская армия продемонстрировала, что ее структура органов войскового управления, алгоритмы принятия решений, тактика наиболее подходят для выполнения задач в составе коалиционных войск в широкомасштабной стабилизационной ситуации на территории другой страны. И то в качестве исключительно механизированных подразделений, при осуществлении разведобеспечения и авиаподдержки силами других контингентов. Проще говоря, американские инструктора готовили грузинскую армию для таких операций, которые проводятся сейчас в Ираке и Афганистане. Успехи грузинской ПВО можно целиком jотнести еще на «советский» счет и подготовку специалистов в других государствах.
Что касается вопросов военного строительства, Грузией были допущены следующие ошибки, если говорить конкретно о проведении нынешней операции в Южной Осетии. Во-первых, Внутренние войска (Национальная гвардия, НГ) были выведены из состава МВД и переподчинены Минобороны. С точки зрения реформирования военного сектора безопасности для небольшой Грузии это правильный шаг, но в случае с операцией в Южной Осетии политически грамотным было бы проводить ее силами правоохранительных структур. НГ в составе МВД (или подчиненная президенту, разницы нет) также могла иметь все нынешние тяжелые вооружения, и это было бы оправданным с учетом обстановки в регионе. При этом никакие «правозащитники» не нашли бы повода для обвинений Тбилиси в «недемократичности» и «милитаризации». Москва тоже едва ли имела бы поводы для претензий: у самой России ВВ такие, что дай Бог каждой стране подобную армию! На особый период НГ могла перейти в оперативное подчинение Генштабу. Это нормальная мировая практика, хотя роль Оперативного управления и Разведуправления Генштаба (структуры J-3 и J-2 соответственно, согласно «J-структуре» по стандарту НАТО), как «особо ценных» структур при планировании и проведения операции в подобном конфликте никак не стоит преувеличивать.
Во-вторых, ошибка, вытекающая из первой. Операция была начата силами регулярных войск. Логичнее было бы ввести под предлогом «наведения конституционного порядка» парамилитарные формирования, которых при толковой организации (одна танковая, две-три механизированные бригады в составе НГ) для южноосетинского ополчения больше не надо. У «демократической» Украины, у которой не было ни Абхазии, ни Южной Осетии, в составе Нацгвардии были и танковые подразделения, и даже авиационная бригада в Кировоградской обл. - Ми-24 и Ми-8 (сейчас, кстати, она в составе ВВ МВД Украины), которые могли бы своими силами взять под контроль Цхинвали. Вступление российских войск тогда дало бы большее право говорить о вооруженной агрессии, дало бы полное право на «подключение» армии и проведение мобилизации с целью отразить нападение извне.
В-третьих, усилия в реформировании Вооруженных сил были сосредоточены на формировании бригад по западной структуре. Такая «модульная» армия хороша для проведения операций тактического уровня (но никак не оперативно-тактического), или же для участия в широкомасштабных операциях в составе коалиции. Проще говоря, для стабилизационной операции в Ираке такая армия - то, что надо, но для связывания российских войск, действующих в лучших традициях массированного применения, т.е. прошлого века, она явно не годится. Учитывая возможные боевые действия против россиян, необходимо было сделать ставку не на формирование бригад и их баз в духе США, а (кстати, по примеру упомянутой НГ Украины) на отдельные батальоны. Их организационно-штатная структура и вооружение, учитывая специфику тактики сухопутных войск ВС РФ, должна была предусматривать в первую очередь насыщение поля боя индивидуальными противотанковыми средствами и ПВО сухопутных войск. Чем больше живой силы, техники и вооружения было бы выведено из строя, тем больше был бы резонанс и в самой России, и на международной арене - единственное, на что может уповать Тбилиси.
В тактике действий грузинских войск наблюдаем следующее. Прежде всего, необходимо было предусмотреть военное вмешательство России и сделать все для подрыва Рокского тоннеля на начальном этапе операции. (Судя по всему, грузинский спецназ при всем своем неплохом оснащении не получал подобной задачи, а скорее всего и не готовился к проведению подобных диверсионных операций). В этом случае российская группировка встретилась бы с серьезными трудностями: как показывает опыт советских времен, мобильность и способность к оперативной переброске войск у ВС РФ по воздуху – очень и очень уязвимое место. Российский Генштаб смог бы оперировать разве что силами боевой авиации (хотя, не исключено, он мог дойти и до использования тактических ракет для «накрытия» грузинских населенных пунктов – озвученные задачи кораблей ЧФ РФ, находящихся у грузинского побережья, позволяют допустить такую инициативу). В этом случае Грузии оставалось бы за несколько часов (максимум – трое суток) взять под полный контроль Южную Осетию и поставить Москву перед фактом. Дальнейшие военные действия России потеряли бы всякий смысл.
Из специфики подготовки грузинских войск вытекают все недостатки ведения ими боевых действий – символическое участие авиации и неспособность ПВО даже прикрыть стратегические объекты и столицу. Моральное состояние грузинской армии, резко снизившееся при столкновениях с подразделениями регулярной армии россиян, также позволяет предполагать, что она попросту не готовилась к подобному повороту событий. Между тем стоит оговориться, что Россия представляет куда плачевнее как нынешнее положение с боевым духом грузин, так и состояние структуры войскового управления противника. Грузинскому командованию удалось сохранить управление войсками, при всем нанесенном им уроне, и это крайне важно. Хотя с нанесением непоправимого ущерба кадровой армии и введением в строй резерва боеспособность подразделений грузинских Вооруженных сил, понятно, резко падает.
РОССИЯ
Прежде всего, действия и состав российской группировки, введенной в Южную Осетию, кто бы что ни говорил, свидетельствует об отсутствии какой-либо серьезной подготовки со стороны военного руководства РФ.
Операция проводится силами танковых и мотострелковых подразделений по старому доброму принципу маршала Жукова: «русские бабы еще нарожают». То есть ставка делается вовсе не на тактику, чего можно было ожидать именно от 58-й армии, введенной в Южную Осетию, как имеющей серьезный недавний боевой опыт ведения действий на Кавказе (напомним, 58-я армия как наиболее на сегодня крупная в составе российских Сухопутных войск была сформирована в ходе первой чеченской кампании на базе 42-го армейского округа Северо-Кавказского военного округа, активно вела боевые действия в Чечне и Дагестане). Как и не на современные системы вооружения, которые даже при бедности российских ВС можно было бы «наскрести» для боевых действий против малочисленных грузинских Вооруженных сил. А, по хорошей русской (советской) привычке всего ХХ века, на количество личного состава и изобилие огневых средств поражения.
Введенные подразделения 58-й российской армии продемонстрировали удивительную неспособность российского военного руководства делать выводы из собственного боевого опыта. Если судить из информации, поступающей из зоны конфликта, в том числе по линии Минобороны РФ, возникает устойчивое «дежа вю». Именно так подразделения Советской Армии во время конфликтов на советском пространстве в конце 80-х – начале 90-х гг прошлого века массами заполняли «горячие» районы, абсолютно не ориентируясь на разведданные по оперативной обстановке (если только они были, и есть ли они сейчас?), не зная, на каких направлениях стоит сосредотачивать усилия, не пытаясь вывести из строя командные пункты противника. То есть речь идет не о попытках россиян подорвать своими действиями боеспособность противника, а о физическом занятии как можно большей территории.
Заявления Генштаба ВС РФ о действиях батальонными тактическими группами при этом вызывают большие сомнения – скорее всего, речь идет о «российском военном понимании» этого термина, имеющем мало общего с современным военным искусством. То есть – батальоны действуют, как им и «положено» согласно Боевым уставам ВС РФ, в составе танковых и мотострелковых бригад 58-й армии, используя их органы войскового управления. Последние при этом имеют информацию о лишь местах постоянной дислокации грузинских бригад, но никак не оперативные данные.
При этом отсутствует информация о действиях подразделений спецназа ГРУ ГШ ВС РФ и ВДВ ( имеем в виду не переброшенные в зону конфликта подразделения 76-й Псковской дивизии ВДВ, а десантников-спецназовцев из Иванова и московского полка, о которых информировала российская сторона). Речь идет о том, что грузинская сторона не сообщает об операциях российских ДРГ (диверсионно-разведывательных групп) – стратегические объекты и объекты инфраструктуры, по заявлениям грузинской стороны, выводятся из строя исключительно силами российской авиации.
Поражают сообщения о действиях российских войск – например, о том, что «российская танковая колонна расстреливает грузинские позиции». То есть, надо понимать, боевые действия российские войска ведут в составе походных колонн на марше, не разворачивая боевые порядки! Это просто в голове не укладывается, подобных ошибок в организации общевойскового боя не допустит и двоечник-курсант-первокурсник общевойскового училища. Если подобные сообщения – не интерпретация гражданских журналистов, и соответствуют действительности, то комментировать действия российских военных становится проблематичным, поскольку речь идет об откровенном, неприкрытом идиотизме командования, начиная сразу с уровня командиров взводов.
Техническое оснащение подразделений 58-й армии оставляет желать лучшего. На видеокадрах с мест событий (тут уж журналистов никак не обвинить, они снимают, что есть) мы видим бронетехнику с «классической» навесной динамической защитой, называемой также «реактивной броней» (это те самые «коробочки», которыми усеяны башни российских танков Т-72, вошедших в Южную Осетию). Защита эта хороша, но, скажем так, несколько устарела. Стоит учитывать, что грузинская армия – это не бандформирование в Чечне. Россиянам, готовься они к конфликту, стоило ожидать применения современных противотанковых средств, в том числе с тандемной боевой частью, для которых такая защита – не проблема. Да и несколько выстрелов из обычного РПГ-7В по одному танку сводят достоинства «реактивной брони» на нет. Между тем еще в советские времена приняты на вооружение, и сейчас есть в российских танковых войсках, системы активной защиты типа «Арена» и «Дрозд», а в разработках российского ОПК – и более современные. Такая защита куда эффективнее.
Действия российских мотострелков на боевых машинах пехоты БМП-2 – вот еще повод для сомнений, что российская группировка действует «по-западному» в составе батальонных тактических групп. Эта машина – для действий в развернутых по фронту бригадах. Слабобронированные топливные баки в виде дверей десантного отсека позади машины и невозможность десанта вести эффективный огонь ввиду совершенно недостаточного обзора по бокам делают ее легкой добычей, когда подразделения ведут бой в составе роты или даже батальона в условиях отсутствия четкой линии фронта.
То есть Россия почему-то отказалась от широко принятой в мире практики использования зоны конфликта как испытательного полигона не только для опытных образцов ВВТ (вооружения и военной техники), но и относительно новых, стоящих на вооружении не первый год. Речь тут может идти как о недальновидности российского Генштаба, так и о простой нехватке специалистов для обслуживания этих образцов ВВТ. В любом случае, в подобных условиях демонстрация современных вооружений как свидетельства военной мощи России на параде 9 мая этого года в Москве выглядит как бессмысленный фарс. Зачем новинки нужны, если их не используют в реальных конфликтах, и даже не то что не используют для выполнения боевых задач, а даже не пытаются испытать?
Ввиду всего этого и можно сделать вывод, что россияне делают ставку только на количество. Впрочем, судя по всему, в Москве считают это оправданным: численный состав только Северо-Кавказского военного округа превышает 100 тысяч человек, на вооружении имеется около 620 танков, 200 боевых машин пехоты и 875 артиллерийских систем (про численность и вооружение всей российской армии не вспоминаем, хотя в зону конфликта уже переброшены подразделения из-за пределов округа – видно, соотношение 3 российских солдата против 1 грузинского российский Генштаб счел неубедительным). В состав 58-й общевойсковой армии входят две мотострелковые дивизии, отдельный мотострелковый полк, пять отдельных мотострелковых бригад, в том числе две горные, бригада оперативно-тактических ракет, а также артиллерийские бригады и полки и другие соединения и части. Плюс Южная Осетия имеет (или имела) вооруженные силы численностью 3 тысячи человек, 87 танков Т-72 и Т-55, 95 орудий и минометов, в том числе 72 гаубицы, 23 реактивные системы залпового огня БМ-21 «Град», а также 180 бронемашин, в том числе 80 боевых машин пехоты. Силы грузин составляют менее 30 тысяч человек, в боевом строю сейчас находится около 200 танков, к началу конфликта также насчитывалось: БМП-1 – 45, БМП-2 – 74, БТР-80 – 50, МТЛБ -20, БРДМ-2 – 5 единиц. Так что место в тактике россиян как раз – жуковским «стратегическим» постулатам. Думается, после окончания конфликта российский Генштаб едва ли будет объяснять россиянам необходимость такого подхода.
Странными представляются действия российской военной авиации. По информации из зоны конфликта, удары по грузинским позициям и населенным пунктам наносят российские самолеты из состава 4-й воздушной армии, на вооружении которой имеется около 60 фронтовых бомбардировщиков Су-24, 100 истребителей МиГ-29, 60 истребителей Су-27, 100 штурмовиков Су-25, 40 учебно-боевых L-39 и 30 разведывательных Су-24МР. Также действуют вертолетная армейская авиация. Грузинскими ПВО сбит и дальний бомбардировщик Ту-22 (судя по всему, речь идет о Ту-22М3), то есть россияне подключили куда большие силы авиации, и не только тактической. Для сравнения, ВВС Грузии имеют в боевом составе 10 штурмовиков Су-25КМ, которые были модернизированы совместно с израильской компанией Elbit System, а также 2 учебно-боевых Су-25УБ, до десятка L-39, 28 вертолетов типа «Ми» различных модификаций, в том числе не менее 3 ударных Ми-24, а также 6 транспортных Bell-212 и 6 UH-1H американского производства.
Из сообщений о российских авиаударах и потерях ясны два главных момента.
Во-первых, российское командование имеет информацию исключительно мирного времени – из военных объектов удары наносятся по базам грузинских бригад, т.е. местам постоянной дислокации. Хотя самый глупый генерал из российского ГШ не может не понимать, что войска сейчас – либо на передовой (они видны «визуально», потому их штурмует армейская или тактическая авиация), либо разворачиваются по организационно-штатной структуре военного времени за счет мобилизируемого резерва, то есть находятся в так называемых запасных районах. Российской стратегической разведке можно смело поставить «двойку». Зато российским летчикам нужно отдать должное за профессионализм и упорство – мирные населенные пункты они бомбят весьма метко и настойчиво.
Во-вторых, и это связано с первым, абсолютно непонятно, почему не наносятся удары по позициям грузинских ПВО. Вывести их из строя было первейшей необходимостью, а для этого в составе первых российских подразделений, вступивших на территорию Южной Осетии, обязательно должны были быть подразделения радиотехнических войск, которые бы засекли позиции «пэвэошников». Вместо этого российская авиация с прямо таки маниакальным упорством бомбит аэродромы грузин, хотя ясно (см. выше), что грузинские ВВС особой опасности не представляют, да пустые казармы бригадных баз. Куда более страшна грузинская артиллерия, особенно реактивная (РСЗО М-87 «Оркан», Лар-160 «Град-лар», RM-70, БМ-21 «Град», М63 «Пламен», имеющиеся в грузинских сухопутных войсках). Но ее россияне почему-то «не видят».
